Возрождение казачества повлекло за собой повышенный интерес к его истории. Наиболее спорным и интересным был и остается вопрос о его происхождении, о начальном моменте возникновения и о том, кто был родоначальником данного явления. До настоящего времени ведутся споры об этимологии и семантике самого термина «казак», о различных корнях его происхождения. Эти гипотезы можно объединить в две значительные группы: тюркскую и славянскую, к последней примыкают и «броднические» теории. Кажется, данный вопрос уже полностью исчерпан, и как замечают авторы работы «Казачий Дон: очерки истории»: «…можно выдвигать самые различные гипотезы относительно первоначального ядра, но дело это неблагодарное, в связи с недостаточным количеством исторического материала» [Скорик А.П., Р.Г. Тикиджьян, 1995, с. 47].

Однако, все многочисленные гипотезы – тюркские и славянские, в любых вариантах, наталкиваются на несогласие самих казаков видеть своими предками представителей этих народов, и считающих, что «казаки от казаков ведутся» [Шолохов М.А.]. Существенным препятствием убедительности общепринятых гипотез происхождения казаков от различных тюркоязычных народов или славян, является то, что при рассмотрении их образа жизни, традиций и обычаев, возникают многочисленные вопросы: как, когда и каким образом, и почему именно в такой форме они появляются и существуют у них? Не способствуют этому пониманию и многочисленные варианты этимологического объяснения основного термина - «казак», особенно при общепризнанной семантике – «свободный, вольный». Сложность объяснения возникновения тех или иных традиций и обычаев у не имеющих их народов, необходимость заимствования иноязычных терминов или навязывание весьма гипотетичных предположений (бродническая гипотеза) – все это убеждает в искусственности  происхождения славяно-тюркских гипотез возникновения казачества. Однако я считаю, что в исторической литературе имеются гипотезы о происхождении казачества, не требующие надуманных объяснений и приводящие в соответствие все основные моменты: образ жизни, традиции и обычаи, этимологию термина, мнение самих казаков, исторические и археологические данные – это гипотезы, в основе которых лежит черкесское происхождение.

Можно отметить, что черкесские (адыгские) гипотезы происхождения казаков - одни из первых в исторических описаниях, но до настоящего времени не завоевали общего признания. Возможно, это связано с тем, что ни Г. Байер [Байер Г.З., 1782], ни В.Н. Татищев [Татищев В.Н., 1979], ни Н.М. Карамзин [Карамзин Н.М., 1989], ни К. Кох [Кох К., 1974], ни И.Э. Тунманн [Тунманн И.Э., 1991], и ряд других авторов, не объяснили, почему они так считают. Желание казаков видеть своими предками черкесов, по мнению Н.А. Мининкова, является попыткой «облагородить свое происхождение» и отмежеваться от своего маргинального (славянского) прошлого [Мининков Н.А., 1992, с. 9-12].

А. Ригельман, говоря, о незнании казаками «о себе прямого начала», приводит мнение их самих о своих корнях: «… будто б они от некоих вольных людей, а более от Черкес и Горских народов, взялися, и для того считают себя природою не от Московских людей, и думают заподлинно только обрусевши, живучи при России, а не Русскими людьми быть. И по такому их воображению никогда себя Московскими не именуют, ни же любят, кто их Москалем назовет, и отвечают на то, что «Я, де, не Москаль, но Русской, и то по закону и вере Православной, а не по природе» [Ригельман А.И., 1992, с. 17].

Известный специалист по истории донского казачества В. Н. Королев, рассматривая гипотезу о черкесском происхождении казачества, выделил некоторые «сходства» между черкесами/адыгами и казаками. Это антропологическое сходство и внешний вид, элементы одежды (черкеска), общие черты в питании, вооружение и,  возможно, мореходство и христианская религия [Королев В.Н., 2000, с. 92-102]. По его мнению, эти сходства, хотя «как будто и говорят в пользу черкесской версии», но недостаточно убедительны [Там же, с. 103]. Он же рассматривает и пять возможных путей возникновения «черкесского ядра» в происхождении казачества, но не останавливается ни на одном из них [Там же, с. 108-110]. По моему мнению, имели место все пять «путей», но наиболее верный, вероятно, четвертый – совместное проживание черкесов и русских на Дону. Рассмотрев все аспекты, связанные с «черкесской гипотезой» В.Н. Королев ставит интересный вопрос: «кто внушал казакам черкесский вариант происхождения казачества?» В итоге своего исследования он пишет: «В целом черкесская гипотеза имеет право на существование», т.к. в этногенезе казачества «вероятно, участвовали и черкесы» [Там же, с. 111].

Для того, чтобы рассмотреть вопрос: имеются ли основания у донских казаков считать себя «от Черкес и Горских народов», приведем описание некоего народа, обитавшего на юге, в Азово-Черноморском регионе.

Это политически независимое общество вольнолюбивых, лично свободных и равноправных граждан, проживающих на определенной территории в недалекий исторический период. Высшим законодательным органом власти является народное Собрание всех членов общества. Каждый участник - полноправный член такого Собрания с правом голоса по всем жизненно важным вопросам (политическим, социально-экономическим, судебным и т.д.). Для руководства обществом или каким-то мероприятием (походом, набегом) Собрание избирает специального руководителя на определенный срок или до окончания намеченного мероприятия. Он несет полную ответственность перед Собранием (обществом). По окончании упомянутых мероприятий, полномочия руководителя слагаются, он возвращается в общество рядовым членом. При избрании на должность не учитываются ни происхождение, ни социально-экономическое положение, а только личные качества кандидата, способствующие, по мнению Собрания, решению поставленных задач. Практически любой член общества может быть избран на любую, в т.ч. и высшую должность. Символом власти является специальный жезл. В помощь руководителю избираются два помощника, контролирующие выполнение его указаний. Также всенародно избираются и все остальные должностные лица, вплоть до священников. После избрания руководителя, все члены общества добровольно и беспрекословно подчиняются его указаниям. При нанесении вреда обществу во время исполнения своих обязанностей, руководитель может быть досрочно освобожден и даже наказан. Собрание  является и высшим судебным органом. Принцип выборности существует и на местах (в отдельных поселениях).

Общество открытого типа, принимающее всех желающих извне, независимо от социального положения и происхождения. Требования к кандидатам – не нарушать установившиеся правила и не вредить обществу. Всем членам,  в т.ч. и вновь принятым, общество гарантирует не только юридическую защиту, руководствуясь принципом: «От нас выдачи нет», но и социально-экономическую, не допуская обнищания своих членов. Незначительно провинившихся членов общества наказывали штрафом, а за тяжкие преступления могли казнить – обездвиженного преступника топили в воде.

Общество в значительной степени военизировано, что объясняется наличием постоянной внешней угрозой. Все члены общества великолепные воины, не имеющие равных по отваге, храбрости, умению владеть оружием и т.д. Превыше всего ценят оружие и коня. Великолепные виртуозные всадники с уникальной тренировкой лошадей. Будучи свободолюбивыми, могут наниматься на службу, становясь преданными и верными нанимателю воинами, за что часто используются в качестве телохранителей или гвардии. Средства к существованию добывают набегами и разбоями, хотя зачастую эти набеги совершаются ради славы, а не материальной выгоды. Предпочитают захватывать пленных, которых впоследствии продают или обменивают. Основные противники – ногайцы, крымские татары или турки.

Изумительные мореходы и пираты, прекрасно знающие акваторию Азовского и Черного морей и примыкающих речных систем. Свободно плавают через открытое море, предпочитая для набегов турецкие и крымские берега. Любят нападать на турецкие корабли. Класс судов – река-море, тип – биростральный, т.е. имеют два носа, что не требует разворота судна, с парусным и весельным вооружением. Поверх бортов дополнительно прикрываются досками или пучками камыша, чем обеспечивается дополнительная защита и остойчивость.

При рождении сына дарят ему оружие, с малых лет приучают в совершенстве владеть оружием и конем. Имеют специальный воинский язык, непонятный для непосвященных. Головной убор играет особую значимую роль. На поминках производится джигитовка и стрельба. Часто хоронили не на кладбище, а во дворе своей усадьбы.

Великолепные охотники, скотоводы, рыбаки, садоводы и виноградари. Имея садовые сорта груш, почитают мелкую грушу – дичку.

Имеют своеобразную архитектуру, при необходимости строят дома на склонах. Дома турлучного типа. При возможности, при застройке поселения, предпочитают не сплошную застройку, а хуторскую. Ограда усадеб и поселений делается из плетней засыпанных землей.

Гостеприимство – «первейший народный обычай».

Христиане с сильными пережитками язычества, священнослужителей выбирают из своей среды. Из святых отдают предпочтение Пресвятой Богородице (Деве Марии).

Их женщины имеют высокое положение и пользуются почетом, могут принимать участие в сражениях вместе с мужчинами.

При попытке захвата и порабощения отчаянно сопротивляются, при невозможности победить предпочитают уйти с родины, но не покориться.

В этом довольно кратком описании, а его можно значительно продолжить, намеренно опущено упоминание о языке. Если упомянуть русский язык, то все, кто занимается историей казачества, признают в этом народе казаков. Но в этом описании говорится об адыгах. Этнонимом «адыги», являющимся самоназванием отдельных народов, в т.ч. современных кабардинцев и черкесов, известных в различные исторические периоды как: меоты, касоги, черкасы, черкесы, я называю автохтонное население Северо-Западного Кавказа. Речь идет об одном и том же народе.

Подобное сходство в образе жизни позволяет говорить не о каких-то заимствованиях друг от друга, а о практически полном тождестве и единстве происхождения. Конечно, отдельные вышеописанные моменты можно найти у многих народов, но совпадение всех основных составляющих, таких как: общественно-политическая система, воинственность, мореходство, наездничество, воинские навыки и многое другое, свидетельствует о единых корнях.

Высший законодательный орган власти у казаков – Круг, имеет прямую аналогию с адыгским народным законодательным собранием – Хасой, особенно у западных адыгов – «демократических племен» шапсугов, натухаевцев и абадзехов. Функции, механизмы и регламент этих Собраний совпадают до мелочей. У других адыгских «аристократических» народов, в т.ч. кабардинцев и черкесов - Хаса была уже не общенародным, а сословно-представительским органом власти. Демократическая форма правления существовала у западнокавказских адыгов вплоть до 1864 года [Кажаров В.Х., 1992, с. 155].

Присутствие на Нижнем Дону меотского (адыгского) населения в античный период ни у кого не вызывает сомнений. Это бесспорно доказывается наличием археологических памятников и письменных источников [Шелов Д.Б., 1970, с. 220; Каменецкий И.С., 1993, с. 5-6; Страбон, VII, II, 4]. Восточное Приазовье в это время находилось  «на стыке трех крупных варварских этнических массивов: скифского, савроматского (сарматского) и меотского…» [Брашинский И.Б., 1983, с. 44]. Однако роль меотов в этнополитических процессах, на мой взгляд, незаслуженно умаляется. Меоты - автохтонное население Северо-Западного Кавказа, были непосредственными предками адыгов [Анфимов Н.В., 1962, с. 140-141; Алексеев В.П., 1974, с. 194].

Присутствие кавказского населения в донском регионе фиксируется и в раннем средневековье, когда Дон входил в состав Хазарского каганата. Населением огромного количества различных памятников салтово-маяцкой культуры на Дону признаются только болгары и аланы с незначительной прослойкой других, в основном, кочевых народов. Правда, изредка упоминается присутствие касогов, а для побережья Азовского моря даже их влияние. Из пяти донских вариантов СМК три принято считать болгарскими [Плетнева С.А., 1967, с. 188].

Я же считаю, что значительную часть этого «болгарского» населения составляли касоги, увлеченные болгарами с азово-черноморского побережья. Заинтересованность касогов в этом переселении очевидна, они возвращались на земли своих предков, освоенных ими еще в античный период. Значительная унификация гончарной керамики не позволяет выделять их из общей массы донского населения - болгар. Присутствие касогов выделяется только по находкам лепной керамики [Плетнева С.А., 1959]. Ямные грунтовые погребения, зачастую безинвентарные и, якобы, оставленные исключительно болгарами, не могут являться бесспорным доказательством болгарской принадлежности. Брахикранность и монголоидные черты присущи не только болгарам, но и адыгскому этносу [Алексеев В.П., 1974, с.194]. Тем более, что в большинстве случаев краниологические исследования не проводились.

Топологическая картина местонахождения некоторых памятников СМК позволяет усомниться в кочевнической принадлежности их населения. Это относится к памятникам, расположенным на островах и на первой приречной террасе, как правило, сильно зарощенной байрачно-овражной прибрежной системе. Кроме того, многочисленность болгар не нашла отражения в описании похода Святослава. Согласно летописи, побеждены хазары, ясы и касоги [ПВЛ, 1950]. Болгары не упоминаются. Но ведь победа над таким многочисленным народом принесла бы несомненную славу. А их встреча со Святославом при подходе к Саркелу была неизбежна. И позднее, в отличие от других народов, болгары на этой территории не упоминаются.

Возможно, было и прямое переселение части касогов в Подонье. А.В. Пьянков, считает, что кремационные погребения на Северском Донце принадлежат именно им [Пьянков А.В., 2001, с. 205], а не тюркоязычному народу, как предполагает С.А. Плетнева [Плетнева С.А., 1981, с. 72].

Присутствие касогов на Нижнем Дону, но уже под именем «черкесов» и «адыгов», упоминается в трудах итальянских авторов. Архиепископ Иоанн Галонифонтибус, побывавший на Кавказе в конце XIV- начале XV века, низовья Дона называет «Верхней Черкессией» [Галонифонтибиус И., 1980, с. 15]. Несколько позднее, в середине XV в., Иософато Барбаро упоминает в окрестностях Азова черкасов, т.е. касогов, в очередной раз сменивших этноним [Барбаро И., 1971, с. 471]. Вряд ли это был отряд черкасов, пришедших с Кавказа, чтобы пограбить окрестности Азова. Хотя такой набег был вполне возможен, т.к. адыги (черкесы) довольно часто предпринимали походы в отдаленные районы [Марзей А.С., 2004, с. 34],. Это, скорее всего, были «донские черкасы», которые, по мнению Г.Губарева, и являются непосредственными прародителями казаков [Губарев Г., 2000, с. 5-11]. О том, что черкесы «сами себя называют  - «адига», живут от реки Тана до Азии…», сообщает и Джорджио Интериано, побывавший на Западном Кавказе в последней четверти XV в. [Интериано Д., 1974, с. 46]. Л.Э. Голубев, проанализировав все сведения о расселении адыгов, считает, что в XV веке область «Кевертей (Cabata – Cabarda итальянских источников) – занимала территории в нижнем течении р. Дона», но в конце XV в. они были вынуждены переселиться в районы Центрального Кавказа [Голубев Л.Э., 2006 с. 64].

Другим районом славяно-касожских контактов была Тамань. Проживая вместе в рамках Тмутараканского княжества, славяне имели возможность близко ознакомиться с образом жизни касогов [Монгайт А.Л., 1963]. Но в силу ряда причин, это вряд ли могло привести к фундаментальным изменениям этнопсихологии славян и становлению казачества. Заслуга княжества заключается в ином. Оно активно способствовало привлечению адыгов на Русь, что, конечно сыграло свою роль в распространении знаний об адыгском обществе.

Как и для античного периода, встает вопрос: кто осуществлял все морские и речные перевозки? Судя по огромной территории распространения керамики крымско-кавказского производства, торговля была весьма интенсивной и  осуществлялась по водным артериям. Вероятнее всего, все транспортные перевозки производились касогами, т.е. теми же античными меотами, настоящими профессионалами-мореходами Азово-Черноморского бассейна. Упор на мореходство адыгских народов очень важен, ведь раннее казачество следует рассматривать не как «военно-сухопутное, а как военно-морское образование» [Королев В.Н., 1989, с. 122; Смирнов А., 2003, с. 6]. Вся ранняя история казачества неразрывно связана с морскими походами. Искать же истоки мореходных знаний, по моему мнению, следует не в «древнерусских походах на Черном море» и не с помощью славяно-русского населения [Королев В.Н., 1989, с. 126], а гораздо раньше. Сравнение меотских (адыгских) античных «камар» и казачьих стругов показывает их несомненное сходство [Страбон, 17, 2, 12; Тацит,  История, III, 47; Ригельман А.И., 1992, с. 119-120]. А совокупность всех мореходных навыков – прекрасного знания акватории Азовского и Черного морей, тактики сражений на берегу и захвата кораблей, географии и целей набегов, и многого другого, убеждают нас в несомненной преемственности казачьих мореходных традиций от адыгов.

Сравнивая образ жизни казаков и адыгов, можно отметить, что они практически идентичны. Это и социально-политическая система, и мореходные традиции, и воинская доблесть и умение, и экономический уклад, и мировоззрение, элементы быта и многое другое.

Когда о казаках говорят как о высокопрофессиональных воинах и «степных рыцарях», имеет смысл обратиться к адыгской традиции наездничества и «рыцарскому кодексу» - уэркъыгъэ. Обращение же к адыгскому морально-правовому кодексу – «адыгэ хабзэ», во многом, если не во всем, способствует пониманию казачества как социально-исторического явления, дает ответы, откуда и почему у казаков существуют те или иные элементы культуры [Марзей А.С., 2004, с. 121-125; Бгажноков Б.Х., 1978, 1999].

Вообще, непонятное пренебрежение и игнорирование «черкесской» гипотезы происхождения казачества заводит в тупик и сильно усложняет данную проблему.

Другой составляющей частью своих корней казаки считают «Горские народы» [Ригельман А.И., 1992, с. 17]. Такое общее название предполагает участие в их этногенезе нескольких этносов кавказского происхождения, но их конкретное выявление - очень сложная проблема. Безусловно, одним из основных народов являются предки осетин – аланы. Их довольно длительное существование на Дону бесспорно доказывается археологическими данными. Практически весь Верхний Дон и верховья Северского Донца в период раннего средневековья населены аланами. Их этническая принадлежность ни у кого не вызывает сомнений [Артамонов М.И., 2001, с. 477; Плетнева С.А., 1967, с. 184; Афанасьев Г.Е., 1987, с. 167]. Кстати, название реки Оскол, вероятно, следует переводить как «Ас кёл», т.е. «крепость асов» или алан, что подтверждается их значительным количеством на данной территории. [Афанасьев Г.Е., 1987, с. 174-184]. Разгром Святославом Хазарского каганата не привел к исчезновению алан из междуречья Дона и Волги,  где они еще четко выделяются в середине XIII века и занимаются разбоем [Рубрук Г., 1957, с. 117]. Интересно отметить, что на территории, заселенной аланами, где должны бы в русском языке присутствовать иранизмы, М.В. Федорова отмечает наличие значительного пласта адыгского языка [Федорова М.В., 2003, с. 28-39]. Это делает возможным предположение о том, что население носителей СМК говорило на адыгском (черкесском) языке, языке доминирующей части населения. Но аланы оставили в русском языке яркий след своего языка – это гидроним Дон. Это свидетельство того, что первые контакты славян с носителями СМК происходили в самых верховьях реки, заселенных аланами и, спускаясь вниз по течению, славяне уже несли усвоенное ими название реки.

В период существования Хазарского каганата происходят и первые контакты славян с носителями СМК, т.е. болгарами, аланами и, вероятно, касогами (адыгами). Это подтверждается наличием памятников роменско-боршевской культуры на Верхнем Дону и Северском Донце среди памятников СМК [Плетнева С.А., 1962, с. 94]. Поход Святослава на хазар послужил причиной притока в Подонье славянского населения, что приводит к появлению их поселений, которые существуют здесь в X-XIII вв. [Прокофьев Р.В., 1998, с. 134]. Несомненно, местное население не было уничтожено полностью и, вероятно, вначале численно превосходило пришельцев. Это довольно длительное сосуществование позволило славянам полностью ознакомиться с образом жизни остаточного населения каганата, представленного не только болгарами и аланами, но и касогами/адыгами [Крайсветный М.И., 2002, с. 235]. При этом влияние касогов/адыгов было доминирующим. По моему мнению, это и есть первоначальный момент зарождения казачества, становление его ядра. Уход славян с Дона сохранил у них знания о народах, населявших Дон. Образ жизни касогов оказался  настолько привлекательным для славян, что позднее они предпочитают уходить сюда, несмотря на все опасности. Эта привлекательность заключается в социально-политической системе (народовластие) и равноправии, базирующихся на высоконравственных морально-этических принципах адыгского этикета и допускающих самореализацию личности. Именно это являлось притягательной силой, которая повлекла за собой поток беженцев из различных феодальных образований.

Постепенное, капельное проникновение на Дон славян, прекрасно знающих, куда и зачем они бегут, со временем превращается в поток. Результатом становится замена тюркского языка на русский. Пришельцы полностью перенимают образ жизни местного адыгского населения и начинают самоидентифицировать себя как касоги, т.е. казаки. Притягательность адыгского образа жизни была настолько велика, что славяне предпочитают отказаться даже от своего генетического родства и производят себя «от Черкес и Горских народов» и хранят память о них как о своих «родоначальниках». И это при том, что, по свидетельству Г. Котошихина, донские казаки это и «москвичи, и татаровя и запорожские казаки, и  поляки, и ляхи…» [Котошихин Г., 1906, с. 135]. К сожалению, он не упомянул черкесов, из чего делается вывод об их непричастности к казакам. Но, позднее, Г. Байер, считая казаков выходцами с Кавказа, т.е. черкесами, говорит, что «они  всегда принимали россиян, поляков и других, которые у них искали прибежища» [Байер Г., 1782, с. 79]. А ведь далеко не каждый народ и общество готовы принять чужих и маргинальных беглецов, гарантируя им защиту и безопасность. Такое мы можем наблюдать только у казаков и «демократических» адыгских племен, руководствующихся принципом: «От нас выдачи нет» [Кажаров В.Х., 1992, с. 124]. Интересно, что казаки четко разделяя «своих» и пришлых «иногородних» русских и украинцев, кавказцев иногородцами не считали [Казачий словарь-справочник, 1968, с. 12].

Учитывая безусловную полиэтничность более позднего казачества с явным преобладанием славянского этноса и значительную роль тюркских народов, можно сказать, что на кавказские корни была сделана «прививка», сохранившая все лучшие свойства.

 «Некоими вольными людьми», вероятно, могли быть и болгары, оставшиеся на Дону после разгрома каганата и вышедшие из-под власти своих феодалов.

Термин «касоги», по моему мнению, является не этнонимом, а показателем принадлежности западнокавказского (адыгского) населения к определенной социально-политической системе, демократической форме власти в виде народного законодательного собрания, которое носит название «Хаса». Это и дает основание Константину Багрянородному назвать страну, населенную народом с подобной формой власти, «Касахией» [Константин Багрянородный, 1991, с. 175]. Житель этой страны, естественно, полноправный член народного собрания, будет называться, в зависимости от языка, «хасак/касог/кашак/казак», т.е. «член Хасы/Касы». Участниками Хасы были все лично свободные (вольные) члены общества [Кажаров В.Х., 1992, с. 121-123]. Казачий Круг полностью идентичен адыгской Хасе, что еще раз доказывает единство корней донских казаков и адыгов. В таком случае, семантическое значение термина «казак» будет соответствовать значению «свободный, вольный». С подобным значением соглашаются все исследователи, занимавшиеся этимологией термина «казак».  Таким образом, этимоном термина «казак», вероятнее всего, является адыгский термин «Хаса/Каса», означающий народное законодательное собрание, а «казак» означает - «член Касы/Круга». На адыгском языке «хаса-к» означает «идущий на Хасу»*.

Позднее название «касоги» на Кавказе сменяется на «черкасы», которое можно перевести как «жители страны Касы» (адыгское слово «чер» означает «страну» [де Бесс Жан-Шарль, 1974, с. 351]. Еще позднее, в XV веке, территория Кабарды объявляется «страной предка Кеса», т.е. «чер Кеса», а жители ее стали «черкесами». К сожалению, оба термина часто путаются, что весьма затрудняет  их деление. Впоследствии название «черкес» стало практически всеобщим для названия адыгских народов. Но все названия – меоты, касоги, черкасы и черкесы, обозначают одни и те же адыгские народы.

Все вышеизложенное позволяет сделать вывод, что первоначальным ядром казаков являются раннесредневековые народы Кавказа, лежащие в основе этногенеза донского казачества. Вероятно, начальным периодом зарождения казачества на Дону следует считать конец X – начало XIII века, и донские казаки имеют полное право с гордостью заявить, что они «от Черкес и Горских народов взялися».

Если донские казаки происходят от черкесов «напрямую», т.е. в рамках единого этнокультурного региона Дон-Кавказ, с безусловным наличием на Дону их предков с античного времени, то днепровские (запорожские) казаки берут свое начало от тех же черкесов (адыгов) несколько позднее и иными путями [Максидов А.А., 2003, с. 40-45].

Уникальность созданной адыгами социально-политической системы заключается в том, что они смогли создать открытое, равноправное общество свободных граждан, базирующееся на свободолюбии, чести и личном достоинстве. В основе его лежат высоконравственные морально-этические нормы, позволяющие и поощряющие всю полноту самореализации личности. Доминирующие качества личности - честь и достоинство, не позволяют возникать и развиваться негативным социальным явлениям, приводящим к феодализации общества, т.е. эксплуатации человека человеком. Следует подчеркнуть, что это не стагнация развития общества вообще на одной из примитивных ступеней развития, а самопроизвольно возникший и интуитивно добровольно поддерживаемый тип общества. Это подлинно демократическое  общество вполне самодостаточно, выдержало многовековую проверку и является образцом для подражания. Доказательством могут служить «демократические племена» шапсугов, натухаевцев и абадзехов, у которых подобная форма общества просуществовала до 60-х годов XIX века. Подобное социально-политическое обустройство мы видим и у донских казаков допетровского времени. Существование данной системы у казаков как части российского населения, ставит их в уникальное положение в отличие от остальных регионов феодального государства. И именно это являлось сущностью казачества, а не воинская доблесть и умение. И только в таком контексте термин «казак», т.е. принадлежащий к подобному обществу, будет означать «вольный, свободный». На период средневековья это была лучшая модель гармоничного соотношения Общества и Человека.

Несомненно, что все представители различных народов несли с собой  свою традиционную культуру и свой менталитет. Но, вероятно, первоначальное численное преобладание носителей адыгского/касожского образа жизни и его более явная приспособленность к существующим условиям, привели к поглощению инокультур, от которых сохранились только отдельные элементы. В результате сравнения мы видим у казаков доминирующую роль культуры северокавказских народов.

Огромной заслугой славян и представителей иных народов является то, что они смогли глубоко воспринять, реализовать и сохранить те лучшие черты в принципе инородной культуры, которые были переданы им северокавказскими народами.

Таким образом, возникновение такого яркого этнокультурного и социального явления как казачество, непосредственно связано с народами Северного Кавказа, представители которых – адыги (черкесы) и аланы (осетины) являются прямыми «прародителями» этого явления.

Как видим, роль кавказских народов в этногенезе населения юга России, несомненно, значительнее, чем это принято считать.

Литература:

1. Алексеев В.П. Происхождение народов Кавказа (краниологическое исследование).- М.:Наука. 1974.- 316 с.
2. Анфимов Н.В. К вопросу о происхождении адыгов // Тезисы докладов на науч. сессии Северо-Кавказского совета по гуманитарным наукам.- Ростов н/Д: Изд-во РГУ, 1962. – 180 с.;
3. Артамонов М.И. История хазар. 2-е изд.- СПб.: Изд-во «Лань», 2001.– 688 с.
4. Афанасьев Г.Е. Население лесостепной зоны бассейна Среднего Дона в VIII- X вв. (аланский вариант салтово-маяцкой культуры).//Археологические открытия на новостройках. Вып. 2.- М.: Наука. 1987.- 200с.
5. Байер Г. З. Краткое описание всех случаев, касающихся до Азова от создания сего города до возвращения оного под Российскую державу.-СПб.:1782.-145с.
6. Барбаро Иосафат. Путешествие в Тану//Барбаро и Контарини о России (к истории итало-русских связей в XV в.) – Л.: Наука. 1971.- 274 с.
7. Бгажноков Б.Х. Адыгский этикет.- Нальчик: 1978.
8. Бгажноков Б.Х. Адыгская этика.-Нальчик: Изд.центр «Эль-Фа», 1999-96с.
9. Бесс Жан-Шарль, де. Путешествие в Крым, на Кавказ, в Грузию, Армению, Малую Азию и в Константинополь в 1829 и 1830 гг.//Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов XIII-XIX вв. – Нальчик: 1974.- 635 с.
10. Брашинский И.Б. Периодизация и хронология греко-варварских взаимодействий на Нижнем Дону – Северо-Восточном Приазовье. // Проблемы хронологии археологических памятников степной зоны Северного Кавказа. – Ростов н/Д: Изд-во РГУ, 1983. -136 с.
11. Галонифонтибус Иоанн. Сведения о народах Кавказа.1404 г. //Книга познания мира. – Баку: 1980. –
12. Голубев Л.Э. Адыгские феодальные владения в XV веке. // XXIV «Крупновские чтения» по археологии Северного Кавказа. – Тезисы докладов конференции – Нальчик:  2006. -220 с.
13. Губарев Г. Донские черкасы. //Жур. «Общеказачий Журнал». – Ростов н/Д: Изд. центр «Дон-Принт», № 1, 2000. – 40 с.
14. Интериано Д. Быт и страна зихов, именуемых черкесами. Достопримечательное повествование. // Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов XIII-XIX вв. – Нальчик: 1974.- 635 с.
15. Казачий словарь-справочник. //Составитель Г.В.Губарев. – Т. II / Сан Ансельмо, Калифорния, США: 1968
16. Кажаров В.Х. Адыгская Хаса. Из истории сословно-представительных учреждений феодальной Черкесии.- Нальчик: 1992.- 160 с.
17. Каменецкий И.С. Городища донских меотов. Вопросы датировки.- М.: Изд-во «Auto», 1993. – 230 с.
18. Карамзин Н.М. История государства Российского. Кн. вторая (т. IV-VI). – Ростов н/Д: Кн. изд-во, 1989. – 560 с.
19. Константин Багрянородный. Об управлении империей. – М.: Наука. 1991. – 496 с.
20. Королев В.Н. К вопросу о славяно-русском населении на Дону в XIII-XVI веках// Северное Причерноморье и Поволжье во взаимоотношениях Востока и Запада в XII-XVI вв.- Ростов н/Д: Изд-во РГУ, 1989.- 152 с.
21. Королев В.Н. Неизвестные страницы истории казачества.// Очерки истории Азова, вып. 5. – Азов, Азовский краеведческий музей, 2000 г. -272 с.: илл.
22. Котошихин Г. О России в царствование Алексея Михайловича. СПб, 1906. -135 с.
23. Кох К. Путешествие по России и в кавказские земли// Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов XIII-XIX вв. – Нальчик: 1974.- 635 с.
24. Крайсветный М.И. Работы на Золотовском городище в 2001 году.// Историко-археологические исследования в г. Азове и на Нижнем Дону в 2001 году. Вып. 18.- Азов: 2002.- 432 с.
25. Максидов А.А. Адыги и народы Причерноморья. – Нальчик: Изд-во «Эльбрус», 2003. – 120 с.
26. Марзей А.С. Черкесское наездничество – «зекIуэ». - Нальчик: Изд. центр «Эль-Фа», Изд. II, 2004. – 312 с.
27. Мининков Н.А. Донское казачество на заре своей истории: Уч. пособие  – Ростов н/Д: 1992. -166 с.
28. Монгайт А.Л. О границах Тмутараканского княжества в XI в.//Проблемы общественно-политической истории России и славянских стран: Сб. статей к 70-летию акад. М.И. Тихомирова. – М.: Наука. 1963. – 230 с.
29. Плетнева С.А. Керамика Саркела – Белой Вежи.- МИА,  № 75.-М.- Л.:1959.- 320 с.
30. Плетнева С.А. О связях алано-болгарских племен Подонья со славянами в VIII-IXвв. //Советская археология. – М., Наука: 1962, № 1. -
31. Плетнева С.А. От кочевий к городам (салтово-маяцкая культура). – МИА, № 142. – М.: Наука. 1967.- 198 с.
32. Плетнева С.А. Салтово-маяцкая культура.//Степи Евразии в эпоху средневековья. – М.: Наука, 1981. -300 с.
33. Повесть временных лет. Ч. 1: Текст и перевод.- М.-Л.: 1950.- 320 с.
34. Прокофьев Р.В. Древнерусские поселения Северо-Восточного Приазовья.// Проблемы археологии Юго-Восточной Европы (тезисы докладов VII Донской археологической конференции).- Ростов н/Д: 1998.- 89 с.
35. Пьянков А.В. Касоги-касахи-кашаки письменных источников и археологические реалии Северо-Западного Кавказа// Материалы и исследования по археологии Кубани. Вып. 1.- Краснодар: 2001.- 198-213 с.
36. Ригельман А.И. История о донских казаках. – Ростов н/Д: Кн. изд-во, 1992. – 224 с.;
37. Рубрук Гильом, де.  Путешествие в восточные страны.//Путешествие в восточные страны Плано Карпини и Рубрука.- М.: 1957.- 270 с.
38. Скорик А.П., Тикиджьян Р.Г. Казачий  Дон: Очерки истории., Ч.I, Ростов н/Д: Изд-во облИУУ, 1995. – 192 с.;
39. Смирнов А. Казаки – морское сословие.- СПб.: ООО «Изд-во «Золотой век», 2003.- 304 с.
40. Страбон. География.// Кавказ и Дон в произведениях античных авторов. – Ростов н/Д: Изд-во «Русская энциклопедия», 1990. – 400 с.;
41. Татищев В.Н. Лексикон Российский исторический, географический и политический/Избр. произведения.- Л.: 1979.- 360 с.
42. Тацит. История.// Кавказ и Дон в произведениях античных авторов. – Ростов н/Д: Изд-во «Русская энциклопедия», 1990. – 400 с.
43. Тунманн И.Э. Крымское ханство /Пер. Н.Л. Эрнста – Симферополь: 1991
44. Федорова М.В. Народная интерлингвистика. Славяне на Дону: пособие по курсу теории языка. – Белгород: Изд-во БелГУ,2003. – 100 с.
45. Шелов Д.Б. Танаис и Нижний Дон в III-I вв. до н.э.- М.: Наука. 1970.- 250 с.

_______________________________________________

Доклад прочитан на «Первой Абхазской Международной археологической конференции» в г. Сухум, Республика Абхазия, 6-11 ноября 2006 г. Тезисы опубликованы: Первая Абхазская Международная археологическая конференция: Материалы. Сухум, 2006. – 448 с.(с. 213-218).