Ранее утро. Я выхожу из поезда на станции Арсеньево. Ступаю на землю и, кажется, задыхаюсь от нахлынувших на меня волнения и щемящего сладостного чувства грусти…

На дальней станции сойду – необходимой,
С высокой ветки в детство загляну,
Ты мне опять позволь, позволь, мой край родимый,
Быть посвященным в эту тишину…

     Мой путь лежит в деревушку Байдино – так сейчас называют расположенные рядом селения: Байдино, Синяково и Новопоселенное Васильевское.
     Дорога Арсеньево – Литвиново начинается асфальтом и сначала проходит по  ровной местности, но, уже спустя несколько километров, следуют глубокие спуски и затяжные подъемы. Это – самое сердце Среднерусской возвышенности. Но вот, позади более десяти километров пути. Дорога круто уходит вниз, в ложбину. Белым ситцем и шелестом листвы встречают и приветствуют меня березовые рощи на склоне оврага.
     Впереди, на дне ложбины – мостик через ручей. Этот ручеек раньше был речкой Дертихинкой, которая начиналась у дер. Дертихино и, пройдя несколько верст и слившись с речушками Малаховкой  и Журенкой, впадала в Исту. Поднимаясь из ложбины, глянем налево. Здесь ее склон разрезается большим оврагом, протянувшимся сюда на три версты от дер. Гамово. Это овраг Передельный, в котором лет сто назад текла речка Переделенка. Проследовав ложбину и еще один небольшой подъем, справа от дороги увидим кудрявую дубраву, протянувшуюся по обеим сторонам оврага к речке Исте. Этот овраг известен в местных околотках под названием «Поганый ров». Почему его так назвали – точно неизвестно. (Старожилы рассказывают, что здесь когда-то давно хоронили павших животных. Однако страшного в этом овраге ничего нет). Настоящее его название – Лапотков овраг.

     И вот, сразу же за дубравой, справа от дороги, на холме взору открывается до боли знакомая полоска деревьев. В их тенистых кронах спряталась деревенька Синяково, где стоит наш домик. А правее, за глубокой ложбиной с речкой Истой, не высоком правом ее берегу, меж густых раскидистых ив, - где, словно шляпки грибов, выступают крыши деревенских домов, - приютилась деревня Байдино.

     Деревенька наша похожа на десятки других в Тульском крае, да и не прославилась она ни знаменитыми писателями и композиторами, ни известными поэтами и учеными (правда, я знаю двоих кандидатов наук, жизнь которых связана с этой деревней). Что же влечет меня сюда, в эту синеокую деревушку Синяково? Здесь – родина моих отца и матери, здесь – корни моего рода. В этой русской деревушке проходили мои детство и юность, когда я приезжал сюда из Беларуси, а позднее из Подмосковья. Я приезжаю сюда и теперь…

Здесь горячим хлебом пахнет в доме нашем
И шумит куда-то под горой река,
И дорогу гуси переходят важно,
И в овраге шмель мохнатый пьет росу с цветка…

     Здесь, в деревне, в глубине России сохранилось еще в жизни (а не на сцене) то, что мы называем народным русским духом: милая сердцу природа, приятная слуху русская речь, острое словцо и меткая поговорка, задорная частушка, русские быт и обычаи. Можно ли найти это в современном городе? Разве – где-нибудь в театре. В городской жизни – другие приоритеты: все подчинено духу коммерции и наживы, здесь мало кто задумывается о том, что у него осталось в душе от родного, близкого…

Сам себя считаю городским теперь я,
Здесь моя работа, здесь мои друзья.
Но, порой, все также снится мне деревня…

       Мечта – заглянуть в прошлое дер. Байдино лет на 100-200 назад завладела мною давно. Некоторое время я раздумывал о том, как ее осуществить. Если воспользоваться фактами, сохранившимися в памяти старожилов,  то, наверное, не просто, а, скорее всего, и невозможно будет восстановить истинную картину далекого прошлого. С другой стороны, машину времени, на которой можно бы было умчаться в прошлое, пока еще никто не изобрел и не построил. Я решил обратиться к письменным источникам библиотек и архивов. В течение нескольких лет я отыскивал исторические материалы и по крупицам собирал нужные сведения. «Гораздо более можно найти источников для полной истории русского народа, нежели для жителей одного или нескольких городов. Частные характеры исчезают вместе с жизнью гражданина, и только едва заметные очерки доходят до потомства», - писал о такой работе историк-краевед И.П. Сахаров. Некоторые из найденных мною сведений уже известны читателю (о крестьянах дер. Байдино, выкупивших землю у помещицы) – они использованы в очерке Н.А. Луковкина о дер. Байдино («Арсеньевские вести», №№ 106-107, 1992 г.). Этот очерк охватывает, в основном, эпизоды из послереволюционного период жизни деревни. В настоящей статье я сделал попытку восстановить ее историю до 1917 года, а также рассказать о некоторых других событиях из далекого прошлого…
     Версия о происхождении названия деревни Байдино от названия речки Байденки («Арсеньевские вести», №№ 106-107, 1992 г.) кажется малооправданной. В самом деле, в Тульской губернии существовало четыре деревни с названием Байдино – в Белевском, Каширском, Тульском и Чернском уездах. И только в одной из них (в Белевском уезде) протекала речка Байденка. Три другие располагались на берегу речек Раковки, Сушки и Уготи.
     Для того чтобы понять происхождение названия деревни, обратимся к истории. Предполагается, что в окрестностях реки Оки первоначально жили народы мордовского и финского племен, которые впоследствии были вытеснены и, отчасти, слились с пришедшими сюда славянами (вятичами). Позднее, в 13 веке большая часть Тульской губернии подверглась нападению и разорению татарами, которые оставались здесь до распада (в 14 веке) Кипчанской орды. В 1396 г. почти все земли, где жили вятичи, были отторгнуты от русских князей и присоединены к Литовскому княжеству. Только в 1494 г. территория Тульской губернии была присоединена к Москве Иваном III. Таким образом, корни слов финской, мордовской, татарской и литовской народностей, которые, хотя и слились с преобладающим здесь населением Великороссов, - до сих пор могут слышаться в названиях многих рек и местностей. Например, название реки Ока происходит от финского слова «йоки», что означает «река»; название реки Упа – от литовского «упе» (река); название сел: Араны – от мордовского «аран» (становиться, превращаться), Одоев – от мордовских «од» (молодой) и «одов» (снова, заново). Название деревни Манаенки происходит, очевидно, от мордовских слов: «мон» и «енкс», что означает «моя сторона» и т.д.
     Наиболее вероятно предположение о том, что название деревни Байдино происходит от русского слова «байдан». Это слово имеет несколько значений. Первое – «пустырь, незастроенное место», второе – «возвышенность». Деревенька Байдино выросла на «байдане» - высоком крутом берегу реки Исты, у места впадения в нее реки Байденки. До возведения первых крестьянских построек здесь была пустошь (пустырь), которую называли «байданом». Это место привлекало к себе первых поселенцев своим удобным расположением – у дороги и реки. Кроме того, здесь, на берегу реки Исты были выходы пластов известнякового камня, который мог служить хорошим материалом для постройки деревенских изб. Слово «байдан» имело еще одно значение – «хоровод, игры на просторе». Возможно, что в этом живописном месте, на пустыре, поросшем молодым березовым лесом, собиралась молодежь из окрестных сел и деревень поиграть, повеселиться и поводить хороводы.
     А название нашей реки Исты происходит от литовского слова «истака», означающего «исток, проток, верховье реки, маленькая речка». Со временем, окончание этого слова (-ка) вышло из употребления, и за названием реки укрепилось современное, «обрусевшее» слово  - Иста.
     Русские речки наподобие Исты не только очень красивы, но и имеют свои, тульские особенности. Попробуйте взойти на крутой холм или обрыв у реки и посмотреть вдоль ее течения. Вам вспомнятся тургеневские строчки: «Эта… речка вьется чрезвычайно прихотливо, ползет змеей, ни на полверсты не течет прямо». Присмотритесь к ее берегам, поросшим ивовым кустарником. Один из них – отлогий, покрыт плотным ковром луковой травы и образует небольшой крутой склон, который, ниспадая к воде, заканчивается полоской ила. Другой, высокий берег – всегда крут и обрывист, часто с выходами на поверхность известнякового камня и глины, отчего издали кажется белым или желтым.
     Трудно найти на таких речках песчаные пляжи. Попробуйте подойти к реке и осторожно ступите в воду. Ваша нога сразу же ухнет вниз, скользя по хрящеватому дну и утопая в ватном и вязком иле. Сделайте еще 1 - 2 шага – и вы полностью скроетесь в воде (глубина речек доходит до 1,5 – 2,0 м). Сразу же вы почувствуете, как леденящая прохлада начинает захватывать ваше тело. Вы мгновенно начинаете двигаться, чтобы не закоченеть окончательно: тульские речки питаются ключами, оттого вода в них редко бывает теплее 12-14 градусов С.
     …Я вспоминаю слова своей бабушки, Натальи Павловны Богомоловой, когда она советовала мне, куда лучше пойти за ягодами: «Толик, давеча байдинския деуки ходили за речку, у ровок, у Дербинку. Там походитя. Потом – у выш поднимитясь и по посадке пройдитя». Дербинка – это овраг у дер. Байдино, который раньше был речкой. Он подходит к Исте справа, разрезая ее высокий берег на две части. Красивый вид на Дербинку открывается с луга под названием Лапотки (что напротив Лапоткова оврага, на левой стороне Исты). Этот луг очень живописен и напоминает Бежин луг, описанный Тургеневым. Чтобы убедиться в этом, попробуйте подойти к нему со стороны деревни Синяково. Пройдя шагов двести, вы выйдете на высокий, обрывистый берег Исты. Станьте на его краю, посмотрите на реку и луг и вспомните слова Тургенева: «Я все шел… и уже собирался было прилечь где-нибудь до утра, как вдруг очутился над страшной бездной. Я быстро отдернул занесенную ногу и, сквозь едва прозрачный сумрак ночи, увидел далеко под собой огромную равнину. Широкая река огибала ее уходящим от меня полукругом… Холм, на котором я находился, спускался вниз почти отвесным обрывом. Я узнал, наконец, куда я зашел. Этот луг славился в наших околотках под названием Бежина луга…»
     В прошлом у дер. Байдино в Исту впадали несколько маленьких притоков: Байденка – в четырехстах саженях вниз от дороги. Белев – Чернь, Гужовка, которая вытекала от оврага Кривень и впадала в Исту чуть ниже Байденки, Дербинка, впадающая в Исту напротив луга Лапотки и Ракитна, протекавшая несколько выше Дербинки. Мосты через Исту были у Байденки и на большой дороге. Эти речушки уже давно пересохли, а в их руслах остались овраги, или ровки, как их называют местные жители. Заилилась и заросла кустарником и сама Иста. Исток ее находился у дер. Ивановка, в семи километрах восточнее современного ее начала – деревни Мокрое. Ее ширина достигала 5 саженей (более 10 метров), а глубина у многих мельниц доходила до 3 аршин (более 2 метров). Дно реки – хрящеватое, плотное. Длина течения – 57 верст (около 60 км). В низовье по берегам – обширные луга, в среднем течении много мельниц (их было восемь). Весною Иста разливалась саженей на 25, и вода стояла от 10 до 25 дней. На ее берегах в изобилии водились дикие птицы. «Рыбы в Исте бездна, особливо голавлей… Маленькие кулички – песочники со свистом перелетают вдоль каменистых берегов, испещренных холодными и светлыми ключами, дикие утки выплывают на середину прудов и осторожно озираются: цапли торчат в тени, в заливах, под обрывами…», - писал Тургенев.
     Я пью ключевую воду у Исты, наполняю ею ведра и по косогору поднимаюсь в деревню. Прохожу мимо развалин клуба и здания бывшей школы. Вот и наш дом под цветущими в палисаднике липами. У околицы меня встречает тетя Нюра (Анна Степановна Богомолова): «Толик, ты там, для колодца не видал нашу корову? Нет? А у вышу, на выгону?» - «Нет, теть-Нюр. Может, она ушла куда-нибудь по берегу?!» В сенях – другая моя тетя – тетя Шура (Александра Степановна). Она занимается хозяйством – варит картошку. Я ставлю ведра на лавку: «Теть-Шур, еще воды не принести? А то – корова придет, и ей надо попить» - «Да хватить, Толик. Эту воду не наносисси. Дядя Митя тоже ходил. Завтри ищо сходишь». – «Теть-Нюр, я пойду, пройдусь немного».  – «А ты Колькю не видал? (Это о моем двоюродном брате Николае Васильевиче Богомолове). Ладно, иди. Может, он корову стережет, и ты с ним иде встретисси». Ей-Богу, я люблю этот народный байдинский говорок!
     Я выхожу за деревню и иду по большаку в сторону деревни Будки… По обе стороны дороги, сколько видит глаз – хлебные поля, поросшие васильками и ромашкой, вверху – голубое небо.

…И хорошо с былым наедине,
Бродить в полях, ничем не беспокоясь,
По васильковой синей тишине…

     Вот справа открылся небольшой овраг, за ним – второй. Оба эти ровка соединяются в один, известный под названием Липовец (Липовки), который далее вливается в другой большой овраг – Железницкий. Летом в Липовце масса ягод: склоны ровков буквально усеяны вкусной луговой клубникой, которую байдинцы называют «ягодой». Здесь, в Липовце, мы когда-то пасли наших синяковских коров. (Лет 30 назад в каждом дворе деревни было по одной, а то и по две коровы)…
     …Я прохожу еще с километр и слева от дороги сначала вижу верхушки ракит, а, подойдя поближе, - и крестьянские избы под ними. Это деревня Гамово. В 1630 – 1632 гг. она называлась Железницей. Одна ее часть принадлежала семье помещиков Гамовых – отцу Ивану Семеновичу и сыновьям Тимофею и Якову, другая – помещику Михаилу Офремову (Афремову). Деревушка Гамово расположилась в верховье оврага Передельного, в котором раньше текла речка Переделенка… От Гамово – уже рукой подать до деревни Будки – вот и она уже видна по обеим сторонам дороги. В прошлом деревня Будки имела сложное название: «Жеребей села Мишина Поляна», что означало: земля села Мишина Поляна. Она располагалась в верховье оврага Железницкого, у трех прудов. В 1630 – 1632 гг. на месте  Будок был пустырь: «Жеребей села Мишины Поляны на отвершке на Железницком пуст». Принадлежал этот участок земли помещику  Осипу Петровичу Челюскину. Здесь, у деревни, начинается Железницкий овраг, который проходит недалеко от большака и у Байдино «впадает» в речку Исту.
     Если за Будками свернуть влево от большой дороги и пройти еще немного, то справа можно увидеть два старых пруда, а слева – несколько деревенских домов, частью развалившихся, частью – жилых. Это все, что осталось от бывшего приходского, а позднее – волостного центра – села Мишина Поляна, называемого также Карпачево. В селе стояла православная приходская церковь. В состав прихода, кроме самого села, входили: деревня Байдино, сельцо и деревня Железницы (Гамово), жеребей села Мишина Поляна (Будки), сельцо Звягино, деревня Земляково и деревня Синяково (после 1854 г.).
Время первоначального образования прихода трудно определить точно. Первое письменное упоминание о селе  Мишина Поляна я нашел в летописях Белевского уезда 1630 – 1632 гг. Тогда Мишина Поляна входила в Погорельский стан и значилась селом, состоящим из двух поместных жеребьев. Один из них принадлежал помещику Якову Тимофеевичу Челюскину: «а в нем двор помещиков, да два двора людских, да три двора бобыльских, людей в них восемь человек».
     Другой – помещику Павлу Григорьевичу Мельникову: а в нем… двор помещиков, да пустых два двора бобыльских. О церкви села в этих записях  я не обнаружил никаких упоминаний. Только в экономическом описании Белевского уезда за 1732 г. говорилось о том, что на церковной земле села Мишина Поляна стояла деревянная церковь. А существовавшая здесь до 30-х годов нашего века каменная церковь Во имя Преображения Господня была построена в 1819 году помещицей Марией Николаевной Карпачевой, женой коллежского советника Павла Михайловича Карпачева. Первоначально церковь не имела колокольни. В ней были один престол (Во имя Святого Архангела Михаила) и одноярусный иконостас с иконописью академической работы. Среди икон имелись три замечательные по силе воздействия на прихожан: это иконы Святого Николая, Каплуновской Божьей Матери и Живительный Источник. Последняя икона была особо почитаемой. В 1843 г. иконы были отреставрированы на средства Павла Михайловича Карпачева. В 1877 году усердием церковного старосты, крестьянина Козьмы Батова, к церкви было пристроено небольшое здание на четырех каменных столбах, крытое железом, с небольшим шпилем, оканчивающимся крестом. Это здание служило колокольней. А в 1903 году помещик Владимир Иванович Карпачев построил церковную трапезную, которая была торжественно освящена 12 июня 1903 года Преосвященнейшим Епископом Тульским и Белевским Питиримом. Интерьер церкви был изменен и дополнен еще одним престолом – Во имя Преображения Господня. В притче церкви состояли священник и псаломщик. Интересно, что до 1910 г. они не получали никакого жалованья, и только с этого года им выплачивалось: священнику – 294 руб. в год, псаломщику – 98 руб. В 1910 г. при церкви состояло земли: усадебной (вместе с погостом) – 4 десятины 1600 квадратных саженей, пахотной – 67 десятин 800 квадратных саженей, сенокосной не было. Средний доход от земли составлял 200 – 216 руб. в год.
     В 1892 г. в Мишиной Поляне была открыта церковно-приходская школа с 4-х годичным курсом обучения, а в 1903 г. такая же школа открылась в деревне Байдино. Тогда в ней обучались 23 мальчика и 20 девочек.
     Что же собой представляло село Мишина Поляна со времени учреждения императрицей Екатериной IIТульского наместничества с 12 уездами в 1777 году? Слева от большой дороги Белев – Чернь, в верховье оврага Водяного, у трех прудов стояла дворянская усадьба с плодовым садом. Чуть поодаль, по той же левой стороне оврага, тянулись крестьянские избы. В селе было 17 дворов, в которых проживал 101 крепостной (с семьями). В начале 19 века Мишиной Поляной владеют дворяне Мария Николаевна и Павел Михайлович Карпачевы. Основным занятием крестьян села было земледелие, а женщины, кроме того, занимались рукоделием. В 1846 г. в поместье супругов Карпачевых было 13 крестьянских дворов с 67 крепостными (мужского пола). При усадьбе состояли 54 чел. дворовых людей. С 1854 г. селом владеет сын Павла Михайловича и Марии Николаевны штабс-капитан Иван Павлович Карпачев. У него с женой Надеждой Гавриловной было трое детей: старшая дочь Софья (ей 4 года), средняя Вера (3 года) и маленький сын Владимир, которому едва исполнился год и о котором я расскажу подробнее. В 1886 г. господский дом с садом, хозяйственными постройками, часть земли и другое имущество села становятся собственностью Владимира Ивановича Карпачева. В это время в селе проживают 87 крестьян-собственников с семьями (22 двора) и 17 бывших дворовых людей (3 двора).
     Помещик Владимир Иванович Карпачев был известен тем, что являлся членом Государственного Совета Российской Империи. Образование он получил в Московской гимназии  и в военном училище. С 1893 года он – староста церкви Мишино-Полянского прихода. В 1895 г. В.И. Карпачев в чине штабс-капитана выходит в отставку и избирается Белевским уездным Предводителем дворянства. С 1902 г. он – член Сельскохозяйственной комиссии при губернской Земской управе и член Белевского отделения Епархиального училищного Совета, а в 1907 г. становится членом Проверочной комиссии Правления кассы взаимопомощи. В 1914 году действительный статский советник, кавалер орденов Станислава 1 и 2 степеней, Анны 2 степени и Владимира 2 и 3 степеней В.И. Карпачев избирается от Тульского губернского земства в Государственный Совет Российской Империи. В это время он с семьей переезжает в Петербург, где живет в Гродненском переулке, в доме №5, кв. 19… Законодательная деятельность Государственного Совета осуществлялась совместно с Государственной Думой, и в этой деятельности  оба органа имели равные права: никакой закон не мог иметь силы без одобрения  Совета и Думы. Предложения, не принятые Советом или Думой, считались отклоненными и царем не утверждались… К сожалению, дальнейшую судьбу Владимира Ивановича – нашего знаменитого земляка – мне проследить не удалось.
     …К 1915 г. в Мишиной Поляне уже было 34 крестьянских хозяйства с населением 274 чел. Основным их занятием было земледелие. О характере кустарно-ремесленных промыслов крестьян можно судить по следующим данным. В 1910-1912 гг. в селе жили и работали: 2 печника, 2 ткача, кузнец, портной, сапожник, повар, овчинник, 8 дворников, приказчик, чернорабочий.
Дальше, за карпачевскими прудами, на правой стороне оврага Водяного находится кладбище, где похоронены мои дедушка Степан Дмитриевич Богомолов и обе бабушки – Наталья Павловна Богомолова и Пелагея Николаевна Луковкина. Недалеко от этого кладбища и стояла раньше церковь Преображения Господня.
     Если пройти по Водяному оврагу еще дальше, то можно выйти к деревне Журино, расположенной по обеим сторонам Журинского оврага, в котором раньше протекала речка Журенка (или Журка). Эта речка впадала в речку Дертихинку, в верховье которой стояла одноименная деревня. Дертихино находится на том же месте, но уже не на речке, а у Дертихинского оврага… В 1630 – 1632 гг. эти деревни принадлежали помещикам Панкратию, Лаврентию и Никите Михайловичам Зыбиным. В их поместье «…земля добра, сена по речке по Журке и по полянам в его меже ставится 250 копен…». Мне вспомнилось жаркое лето 1960-х годов. Сенокос в Журке. Я и мой двоюродный брат Коля (Николай Васильевич Богомолов) – верхом на лошадях. Мы возим «волокуши». (Волокуши – это сплетенные из тонких березовых стволов щиты, в которые впрягаются лошади и на которых возится сено). Тетя Шура и моя мама, Зинаида Степановна Луковкина, берут вилами сено из копен и накладывают нам на волокуши. Это сено мы затем подвозим к стогу. Несколько мужчин одновременно длинными вилами берут сено с волокуш и метают его на стог. Другая моя тетя – Нюра – вместе с другими крестьянами – на стоге. Они принимают подаваемое с волокуш сено и укладывают его. Эту работу байдинцы называют «штогованием». Работа идет бойко, несмотря на жару, назойливых мух и слепней, от которых нет никакой пощады ни людям, ни животным. Подходит время обеденного перерыва. Все собираются у стога – начинаются шутки-прибаутки, взаимные подтрунивания. Я тоже подъезжаю к отдыхающим. Тетя Нюра встречает меня восклицанием: «Толик, ты уж дюжа лоука ездишь на лошади! Ужо научилси!» - «Тут особого искусства не требуется, теть Нюр», - молодцевато отвечаю я и сажусь к отдыхающим. Обед сопровождается смешными рассказами о событиях на сенокосе и из деревенской жизни. Неожиданно раздается восклицание: «Ой, гляньтя, какая Хвяколка!» - это смеется тетя Нюра, указывая на работницу по имени Фекла (ее фамилии я, к сожалению, уже не помню). Эта самая Фекла только что съехала вниз со стога, поближе к народу. Ее накрыл ком сена, остатки которого она, смущенно улыбаясь, пытается снять с головы. Снова – смех и шутки; кто-то по этому поводу тут же сочиняет и поет частушку…
     Время шло к вечеру, и пора было возвращаться назад, в Синяково. Я снова иду через Карпачево и останавливаюсь у старых прудов – немых свидетелей былого. Если б могли они рассказать о прошлом!...
     Пройдя деревню, я выхожу на большак и смотрю вдоль дороги, туда, где за холмом чуть видны верхушки ракит. Там, на склоне Звягинского оврага, стоит деревенька Звягино, некогда бывшая во владении помещика Михаила Петровича Карпачева, а затем – его дочери Анны. В 1833 г. здесь было 7 крестьянских дворов с 43 крепостными. На берегу пруда стоял винокуренный завод, где на двух кубах с сентября по апрель выкуривалось до 300 ведер вина. После 1866 г. деревня Звягино перешла в собственность одному из племянников Анны Михайловны… Я стою на большаке, и на память приходят эпизоды из моего путешествия к тургеневским местам – Бежину лугу и в Спасское-Лутовиново. Тогда я, выезжая из Байдино на велосипеде, проезжал и Звягино, и легендарный Звягинский овраг (о котором мне бабушка Наталья Павловна рассказывала много жутких историй), и деревни Парахино, Натаровку и Дьяково…
     Вот я снова прохожу деревню Будки. Лет двадцать назад здесь работали мастерские по ремонту сельхозтехники и стоял небольшой молочный завод. Рядом с магазином располагались сельский Совет и почтовое отделение. В этом сельсовете работала бухгалтером моя тетя, Евдокия Степановна Семенова (Богомолова). Сейчас сельсовет и почтовое отделение переведены на центральную усадьбу СПК «Литвиновский», а от мастерских и завода остались только стены зданий и наши воспоминания.
     …В 1833 году деревня Будки носила название «Жеребей села Мишина Поляна». Она состояла во владении капитана Николая Николаевича Офросимова (или, как иногда пишут, Афросимова). У помещика было 20 крепостных (муж. пола), 190 дес. земли (без леса). Возле помещичьего дома в верховье Железницкого оврага были разбиты три пруда, а по склону оврага стояли 6 крестьянских дворов. В 1846 г. жеребьем села Мишина Поляна владеют Н.Н. Офросимов и капитан Сергей Андреевич Полонский, а в 1855 г. имение Полонского переходит в собственность помещицы Татьяны Илларионовны Реутовой. Через 10 лет после отмены крепостного права в Будках проживали: временнообязанные крестьяне Н.Н. Офросимова (12 дворов), семья временнообязанных крестьян Т.И. Реутовой (1 двор) и 9 крестьян – собственников (1 двор). В 1886 г. в Будках было 58 крестьян – собственников с семьями (19 дворов). На 3 двора проживали также белевские мещане (8 чел. с семьями). К 1915  население Будок составляло 202 чел., и в деревне было 27 дворов…
     Вот и дер. Гамово… С 1838 г. сельцо и деревня Железницы значились одним населенным пунктом – деревней Железницей. Ее владельцами были коллежский секретарь Петр Дмитриевич Тараканов (12 крепостных с семьями, 3 двора), дочь майора Калиофена Алексеевна Чернявская (12 крепостных с семьями, 4 двора) и помещица надежда Васильевна Засорина (9 крепостных с семьями, 2 двора). В 1839 году имение Тараканова в дер. Железницы переходит в собственность Марии Петровны Долгово-Сабуровой.
     В 1845 г. Н. В. Засорина трем своим крепостным из этой деревни дает вольную, а в 1855 г. – всем остальным. К этому времени в деревне проживали: 12 крепостных с семьями (4 двора) помещицы М.П. Долгово-Сабуровой, 13 крепостных с семьями (3 двора) К.А. Чернявской, 14 государственных крестьян (с семьями) на 4 дворах и 3 вольных землепашца (1 двор). Через несколько лет после отмены крепостного права, в связи с выкупом части земли крестьянами, земельный надел Гамово (Железницы) был размежеван на 11 участков, которые состояли во владении помещиков и крестьян. Согласно планам специального межевания, одиннадцатым участком земли деревни владели: М.П. Долгово-Сабурова, временнообязанные крестьяне села Журино Кирей Андреевич и Максим Иванович Конопельчевы, Аверьян Исаевич Анохин и Ефим Михайлович Разуваев, а также крестьяне-собственники дер. Байдино: Павел Дмитриевич и Трофим Максимович Кормилкины, Василий Семенович Шутиков, Василий Ефимов, Петр Лукьянович Симонов, Панфил Васильевич и  Василий Булановы, Павел и Ипполит Семеновичи Рубцовы, Сидор, Иван и Николай Савельевичи Макаровы, Иван Евдокимович Луковкин, Епифан и Александр Игнатовы и Кирей Беззаботный. Одиннадцатый участок земли состоял из 216 десятин 1169 саженей пахотной земли, 4 дес. 132 саженей сенокосной и 14 дес. 320 саж. под большой дорогой, а всего – 238 дес. 1455 саженей. В этом участке за крестьянами было 42 дес. земли. Площадь участка была ограничена речкой Истою (от моста – на 2 версты вверх по течению), полосой земли справа от большой дороги Белев – Чернь (длиною около 2 верст, считая от моста через Исту) и линией, соединяющей крайние точки у реки и дороги. В этот участок клиньями врезались владения крестьян дер. Гамово. Один из этих клиньев заканчивался на лугу, по левому берегу Исты. Наверное, поэтому этот луг и назван Гамовским. Остальные десять участков земельного надела деревни находились во владениях: Надежды Степановны Засориной, Александры Александровны Чернявской, Николая Николаевича Офросимова, крестьян Козьмы, Ивана, Егора и Александра Дмитриевичей Батовых, вольного хлебопашца Ильи Селиверстова и крестьян села Большого Журина Максима Ивановича Конопельчева и Василия Михайловича Селезнева. К 1915 г. в деревне Гамово насчитывалось 18 дворов, где жили 64 крестьянина-собственника с семьями (130 чел.)…
     Вот послышался ровный гул со стороны Байдино – это значит, что там начали доить коров. Я продолжаю свой путь по большаку в Синяково. Слева от дороги, за ложбиной Железницкого оврага, открылся вид на липовый сад. Рядом с ним и была усадьба последней байдинской помещицы…
     Я перехожу дорогу Арсеньево – Литвиново и иду мимо подстанции. Вот и наш домик. «Вон, Толик идет!» - это мой отец, Иван Леонтьевич указывает на меня моим дядям: Михаилу, Василию и Дмитрию Степановичам. Они заканчивают строительство веранды у нашего дома. «А, явилси, голубчик! Тут дядя Миша тебя уже ждеть», - это дядя Митя дает мне понять, что Михаил Степанович желает сразиться со мной в шахматы. «Ну как, дядь-Миш, ты готов?»- спрашиваю я. – «Я-то готоу. А ты, сам? Готоу?! Я тебе сейчас тыкоуку-то промою!» Эти слова дяди Миши означают, что он мне сейчас прочистит мозги в шахматном сражении. Я выношу из дома шахматы, и мы усаживаемся в палисаднике на лавке… Как хорошо здесь! Вечерняя прохлада опускается на деревню. Воздух свеж и наполнен ароматом цветущих лип. Тишина стоит такая, что слышно, как степенно ходят, покудахтывая, куры: изредка донесется далекий разговор: где-то стукнет ведро – кто-то пошел за водой… Завтра – будет новый день!
     …Иду за водой к колодцу у Исты. Вот – старый сад у бывшей байдинской школы, чуть дальше – развалины деревенского клуба, заросшего крапивой и жимолостью. Его построили еще за несколько лет до того, как в деревне появилось электричество. Но и тогда в нем показывали кино. Эти дни были праздниками для ребятни и взрослых! Бывало, еще утром мы, ребята, бегали к амбарам (они стояли на лужайке, у клуба) смотреть, не повесили ли там афишу с названием фильма, и не привез ли генератор электрического тока наш киномеханик «Мармур» - так мы его звали. Вечером, задолго до начала фильма, в клубе собиралась вся деревня. Ребята устраивали различные игры, а кто повзрослее – сидели на лавочках вокруг и наблюдали за нами. За столом, стоявшем в углу зрительного зала, собирались заядлые доминошники: Ваня Богомолов с самокруткой во рту (его звали: «Тах-то дело, тах-то, ды-ы»), Женя Чернышев, Ваня-морячок и кто-нибудь четвертый. Молодежь обычно играла в фанты. Игра состояла в том, что кого-нибудь из ребят просили выйти в центр круга, образованного играющими. Ему завязывали глаза и заставляли несколько раз повернуться. Затем останавливали и спрашивали: «А этому фанту что делать?» Стоящий в центре круга должен был дать задание тому, напротив кого он остановился. Чаще всего это задание выглядело так: «А этому… (при этом слове со всех сторон шепотом неслись подсказки: «Это Володька Гапонов или Толик Борисов»)… а этому фанту сходить с… Таней Кондрашовой в Лапотки и принести воды». Двое названных должны были выполнять это поручение. Затем в круг ставили другого играющего, завязывали ему глаза, и игра продолжалась снова…

---

---