Байда Трофим Сергеевич (28.04.1924 - 07.07.1990) гвардии сержант (лейтенант в запасе)

        Родился 28 апреля 1924 года в селе Юрковка Федоровского района Башкирской АССР в крестьянской семье. Украинец.

       В Красной Армии с сентября 1942 года. Службу начал в составе советских войск в Иране. Окончил курсы младших командиров.

       В боях Великой Отечественной войны с августа 1943 по май 1945 года.     
       Командир пулеметного расчета, 200 Гв. ст. полка 68 ГСД 21  ГС корпуса 4 Гвардейской армии, Воронежский фронт, 1,2 и 3-й Украинский фронт.

    Гвардии сержант Байда Т.С. отличился в боях у села Михайловка Полтавской области в период с 28 августа по 3 сентября 1943 г.

     Два пулеметных расчета  в составе которых был Байда, после выдвижения на боевые позиции, оказались всего в 500 метрах от вражеских позиций. Самый близкий к ним расчет в составе Попов Н.И. – Гарнизов М.Т. (за этот бой оба были удостоены звания Героя Советского Союза посмертно) погибли в первые часы боя. Основной состав пулеметного взвода после интенсивного обстрела и бомбардировки и больших потерь отступил в тыл, а предупредить передние расчеты не смогли.

Байда, будучи первым номером пулеметного расчета, оставшись вдвоем с уроженцем Туркмении рядовым Тагировым, в течение всего дня сдерживали пулеметным огнем наступление противника.Войну завершил в Австрии в качестве командира бронетранспортера и разведчика роты управления.

Награжден:

медалью «За Отвагу»,

Медалью «За взятие Будапешта»,

Медалью «За взятие Вены».

          После войны закончил Львовское военно-политическое училище (1946 - 1948). Демобилизовался в 1952 году. Закончил строительный техникум в г. Стерлитамаке. Работал прорабом, участвовал в строительстве атомных электростанций.

        На пенсии работал учебным мастером СПТУ №16 (сейчас Стерлитамакский многопрофильный профессиональный колледж). Построил корпус учебных мастерских. Лично оборудовал учебный класс обучения сварочным работам с общим контролем учебного процесса с единого пульта учебного мастера.  Вел воспитательно-патриотическую работу в училище. Организовал музей боевой славы.

Семь дней боев у села Михайловка Полтавской области

(по воспоминаниям гвардии сержанта Байда Трофима Сергеевича  командира отделения, 200 Гвардейского стрелкового полка 68 Гвардейской стрелковой дивизии 21  Гвардейского стрелкового корпуса 4 Гвардейской армии)

      После Курской битвы, во второй половине авгус­та 1943 года, опасаясь окружения своей Харьковской груп­пировки, три танковых диви­зии фашистов нанесли контр­удар. Советское командование срочно ввело в действие 4-ю гвардейскую армию, в соста­ве которой находилась и 68-я гвардейская дивизия, выведенная из Сталинграда и пополнен­ная бойцами и коман­дирами из Башкирии и Средней Азии.

      Подразделения дивизии с хо­ду заняли село Михайловка Котельвинского района Полтав­ской области. Двадцать дней и ночей враг непрерывно ата­ковал наши позиции с целью во чтобы то ни стало отбить этот населенный пункт, имею­щий важное стратегическое значение.

28 августа 1943 г. Приблизительно в 3 – 4 часа ночи точнее утра, наша 9-я пулеметная рота получила задание выдвинуться вперед и занять оборону.  Шли молча. На каждый пулемет «максим», их было 10, расчет составлял по 3 человека.

     Мы заняли оборону на поле, засеянном кукурузой, метров на 100 или 150 впереди от основного расположения нашей роты. Кукуруза была густой и высокой, и хорошо укрывала нас от противника. Кругом было тихо и спокойно. Мы вырыли окопы, укрытия, установили пулеметы, проверили ленты с патронами, гранаты, бутылки с горючей жидкостью, наступила полная боевая готовность.

     Время было 6 – 7 часов утра. Начался восход солнца. Привезли завтрак. При разносе завтрака по окопам, противник нас обнаружил и открыл сильный ружейно-пулеметный огонь такой силы, что все стебли кукурузы оказались срезанными. Только что зеленое густое поле оказалось совершенно чистым, и мы оказались на виду у противника. На противоположной стороне небольшой лощины, на расстоянии 500 – 600 метров прекрасно были видны вспышки автоматных и пулеметных очередей. Около 9 – 10 часов нас накрыли минометно-артиллерийским огнем. Тут же сразу появились «юнкерсы» и начали бомбить. Средоточие минометно-артиллерийского огня, так и бомбардировка оказались в метрах 50 позади нас. По всей вероятности, по той причине, что мы в обороне сильно выдвинулись вперед, а расчет Попова - Гарнизова выдвинулся еще больше. Это нас и спасло.

      Примерно к 11 – 12 часам двинулись танки и пехота. Мимо нашего расчета прошел танк противника, но вражеская пехота была уже отрезана и находилась в метрах 100 – 120 от нас впереди, по которой я открыл пулеметный огонь.

     Впереди справа от нас в том месте, где находился пулеметный расчет Попова, стоял танк, с развернутым влево орудием, с танка спрыгивали фашисты с какими-то яркими и заметными нашивками, наверное, это был командирский танк. Я показал на танк нашему помкомвзвода Симченко, который связывал в связку несколько ручных гранат, третий наш товарищ Тагиров, туркмен по национальности, прижавшись к стене окопа держал пулеметную ленту. Оба они, выглянув из окопа, посмотрели в сторону подбитого танка, но в это время меня сзади обдало выхлопными газами, и кто-то крикнул: «Сзади танк!». Только присел, как со стенок окопа посыпалась земля. Я поднял голову вверх и увидел зловещую броню над головой. Танк повернулся над нами и пошел вправо. В это время Симченко бросил связку гранат, а я бутылку с зажигательной жидкостью в танк. Тут же Симченко застонал, он был ранен. Танк выстрелил и пятился назад в направлении подбитого танка. Стало тихо. Раненый Симченко пополз в тыл. Вправо, впереди без маневрирования, пятился танк, вероятно, его водитель был оглушен, танком не управлял, и он отходил к тому, который стоял неподвижно и горел. Подошел к нему и остановился, но в это время взорвался первый танк, пламенем охватило и второй. Оба горели как свечи. Я поднялся и стал рассматривать свой пулемет, который был сильно вдавлен в землю, но был исправлен.

     Позже я узнал, что еще утром после первых ударов, мощного артобстрела и авианалета, которые пришлись на основное расположение роты, и под натиском танков противника, наша 9-я рота отступила на резервные позиции, а нам сообщить не смогли. Поэтому танк и появился сзади со стороны позиции, которую должна была занимать наша рота. Вероятно, они сочли, что мы погибли, ведь мы находились впереди всех. Потом во время начавшегося вновь боя пробраться к нам было уже невозможно.

     День был тихий, ясный и жаркий. К 1 часу дня фашисты начали новую атаку при поддержке артиллерии и самолетов, но все снаряды рвались сзади нас. Лишь только один самолет спикировал на мой пулемет и двумя пулями пробил щиток и кожух. Вся вода из него вытекла. Но к этому времен атака была отбита. Опять стало тихо. В это время появился Гарнизов с перевязанной и подвешенной на перевязи рукой. Время было около 2-х часов дня. Он сообщил, что им подбит танк и показал на него. Это был тот первый, к которому и подошел второй танк, оба еще дымились. Он также сказал, что Попов погиб при налете самолета. «А я один остался, пойду на перевязку. У вас, я вижу, нет патронов, так патроны у нас там остались, можете взять, а пулемет разбит».  

    Из разговора с Гарнизовым мы узнали, что после первого воздушного налета противника погибли двое из его пулемет­ного расчета и ему одному пришлось выдержать натиск вра­га на своем участке.

    Недолго нам пришлось отды­хать: из лощины стремитель­но выскочил вражеский танк, который обстрелял наши позиции.

- Гранату! — крикнул Гарнизов.

- Есть гранаты, но они пе­хотные,  отозвался   Тагиров.

Гарни­зов действовал быстро и реши­тельно. Схватив бутылку с горючей смесью, он резко бро­сил ее в танк.

- Жаль, что попал в борт, а не выше, проговорил Гарнизов, приподнимаясь из окопа.

      И в это время пулеметная очередь из горящего танка свалила его на землю. Я заметил, как на его груди появились два или три прорыва, и он упал на землю. В это время начался артиллерийско-минометный обстрел нашей обороны. Прямым попаданием снаряда мой пулемет был разбит окончательно. Гарнизова я перетащил в борозду, которая образовалась при развороте гусениц танка, а сам перебежал в другой окоп, где расчет погиб, но был пулемет, и боеприпасы остались.

     Бой длился долго и как, я уже не помню, только стрелял и  стрелял... А нас было только двое. Когда, наверное, в 6 или 7 вечера, где-то в 600 или 700 метрах позади себя я услышал крики «Ура!!!», то почти сразу просто отключился, может быть, меня оглушило, я уже ничего не осознавал. Ведь это был мой первый бой.

     Пришел я в себя от тряски за плечо. Открыл глаза – темно, слышу голос старшины – «Где лежит Гарнизов?». Я ответил: «Чуть левее, впереди, у разбитого пулемета». Старшина сказал мне, что можно отходить назад. Подошли офицеры. Я доложил им, как шел бой, о подвиге Попова и Гарнизова, подбивших командирский танк, о том, как сумели продержаться. «Молодцы – «Красную Звезду» заслужили». Боевую задачу мы выполнили, занятые позиции удержали.

     Добравшись до первого колодца в поле, я сразу выпил два котелка воды. Пришли в деревню. Поужинал, забрался в какой-то погреб и уснул. Проснулся во второй половине дня. От роты нас осталось человек 10 или 12 и 3 пулемета.

    В этот день 29 августа нам дали днем отдохнуть. Ночью получили команду идти в наступление. Дали команду занять оборону. Оказывается, мы сменили какую-то часть в обороне, которая понесла днем большие потери. Этим я был сильно огорчен, так как мы захватили мало боеприпасов. Патронов было на 2 – 3 минуты боя. После устройства в обороне, перед рассветом услышали впереди немецкую речь. Выдвинули вперед разведку в количестве 4 человек: один пулеметчик и три бойца из стрелковой роты. Ползли на немецкий разговор. Вышли к небольшому кургану, на котором оказались два радиста – корректировщики артиллерийского огня. Только взяли их в плен и отправили в тыл, как к этому месту подъехал автомобиль. В нем оказался немецкий офицер и два солдата, которые привезли завтрак для уже взятых в плен солдат. Их тоже взяли в плен. Взошло солнце. День предвиделся тихим, ясным и жарким. Оборону мы заняли на окраине поля, засеянного просом, которое было еще зеленым и хорошо прятало нас от противника. Вдоль поля впереди шла дорога. По ту сторону дороги было незасеянное поле, напоминавшее скошенный луг. На этом поле находилось очень много разбитой военной техники, как нашей, так и немецкой. Все говорило о том, что на этом месте прошел сильный бой.

      Не успели позавтракать, как против нас начался сильный артминометный обстрел при поддержке авиации, после чего начали наступать танки и пехота. При первой стрельбе из пулемета, он отказал – в стволе рвались гильзы. Необходимо было срочно принимать какие-либо меры. Я раньше заметил впереди в метрах 150 – 200, разбитый пулемет, решил сбегать к нему, предполагая, что ствол может быть целым.            

      Когда я перебежал поле и прыгнул в окоп и увидел коробок 25-30 заряженных пулеметных лент, гранаты, бутылки с жидкостью. От радости я забыл, что прибежал за стволом, схватил 6 коробок патро­нов и вернулся в свой окоп. Все были рады, но тут же спросили, а как же ствол? - Я только тут вспомнил - зачем бегал. Хотел бежать зано­во, но в это время опять начался артминомётный обстрел и атака пехоты, поддерживаемые самолетами и танками.

       И все-таки нам стало веселее: боеприпасы были. Немцы наступали пра­вее и клином. Мне был это хорошо видно. Атака фашистов вскоре захлебнулась. Немного утихло. Я побежал опять к разбитому пулемёту. Поставил его на колесо. Вытащил ствол. Взял ещё 4 коробки с патронами и вернулся назад. В это время начался налёт самолетов. Силуэт разбитого пулемёта хорошо просматривался сверху, поэтому лётчики думали, что именно этот пулемёт и не давал возможности пехоте продвинуться. Трижды 3 самолёта делали заход на него. Сбросили 6 бомб и 9 пулеметных обстрелов. Пулемёт отбросило в сторону, окоп завалило. Нам это было видно хорошо.

     Я посылал своего помощника и дважды бегал сам. К полудню у нас было около 20 полных коробок патронов в лентах, около 20 гранат и бутылок с горючей жидкостью и ящик патронов. За день было отбито 7 атак танков и пехоты, десятки фашистских трупов валялись впереди.

     Часто вспоминая этот день боя, ко мне только потом пришла исти­на, почему немецкие самолеты в основном бомбили и обстреливали разбитый, одиноко валявшийся впереди пулемёт. Оказывается, фа­шисты стремились прорвать нашу оборону справа, а мой пулемёт косил их левый фланг слева, и хорошо был замаскирован сеткой сверху. А летчикам виднелся разбитый пулемёт, кроме того они за­метили, что к нему много бегали. Поэтому и артиллерия и самолё­ты в основном направляли огонь на разбитый пулемёт, стремясь уничтожить основную огневую точку, не дававшую пехоте продви­нуться вперед.

     Ночью нас сменили на отдых.

      И еще один эпизод в боях под Михайловкой. Ночью мы сменили какую-то часть в обороне. Когда рассвело, я увидел в метрах 30 от моего окопа 76 мм орудие. День был, как и предыдущие дни, жаркий и ясный. Нередко нас тревожил беглый артминомётый огонь и налёт самолетов, которые обычно налета­ли эскадрильями из 9 самолетов по 3 в звене. Вот был произведен первый налет. Сбросив бомбы на село Михайловку, они вернулись. По какой-то причине я подошел к артиллеристам, познакомился и за компанию пообедал с ними. Наводчик начал смеяться: "Братцы я сейчас своей пушкой собью самолёт, помогите мне вытащить пушку на брусвер, чтобы можно было стрелять». Ему помогли это сделать. Он зарядил её и стал наводить вверх. Тут же вылетели из-за горизонта самолеты. Приближалась полная тройка. Артиллерист, примкнув к прицелу, стал  медленно наводить и поднимать ствол вверх, сопровождая самолеты. Затем опустил ствол и стал поджидать следующее звено. Ждать пришлось не долго, появилась вторая тройка. Я стал смотреть на самолёты. Только они перешли в пик, как раздался орудийный выстрел, и в середине между двумя самолетами образовалось облако пыли: ни одной крупной частицы, чтобы можно, было рассмотреть. Все это падало вниз, в метрах 500 впереди обороны. Радости у артиллеристов не было предела. Выстрел был точен, на самолёте взорвались бомбы, и его разнесло в щепки. Остальные два самолёта развернулись, сбросили на нейтральной полосе бомбы и скрылись за горизонтом.

      4 сентября в 3 часа дня находились в обороне в поле. Правее и чуть впереди, в 3-х км находилась Котельевая, занятая противником. Здесь меня ранил снайпер, прямо через прицельное окошко в бронещитке пулемета, в грудную клетку почти рядом с сердцем. Меня отправили в тыл, а в часть я вернулся уже полтора месяца спустя.

       Позже я узнал, что в этот день 4 сентября наш  200 Гвардейский стрелковый полк после тяжелейших потерь был снят с фронта и выведен на отдых для пополнения.

      О судьбе своих товарищей ничего не знал. О присвоении Героя Советского Союза гвардии сержанту Гарнизову Михаилу Тихоновичу узнал из газеты, прочитав Указ Президиума Верховного Совета Союза ССР, в январе 1944 года. О награждении Попова Николая Ильича не знал почти до последнего времени. 

     Все, что я рассказал, происходило на небольшом участке фронта, шириной каких-то 1 – 2 километров, в течение 5 - 7 дней ожесточенных боёв на завершающем этапе Курской битвы по освобождению Полтавщины. Здесь, только в братской могиле в с. Михайловка покоятся 2500 советских воинов, а сколько вокруг воинских захоронений, сколько умерло в госпиталях? И это говорит не столько о накале боев и принесенных жертвах, но и о героизме всех наших воинов.

      Позже, два десятилетия спустя, когда Боевые Награды и награжденные ими стали по-настоящему уважаемы, ведь надо признать, окружение героями и всеми прошедшими войну был столь обычным естественным, что не было желания и необходимости доказывать свои подвиги. Но со временем я обратился в Военный Архив о недополученной награде и получил ответ: «В списке награжденных Вас нет». Возможно, героизм был столь массовым, что не хватало выделенных наград, возможно, наши командиры были или ранены или погибли, и не успели оформить представление должным образом, ведь потери убитыми и ранеными составили больше половины, почти две трети личного состава. А о стратегической важности этого боя свидетельствует то, что только за один этот бой, местного значения, оставшегося неизвестным для военной истории, два бойца из одного пулеметного расчета получили звание Героя Советского Союза.

      Погибшие Герои получили Бессмертную Славу, а оставшиеся в живых высшую земную Награду – Жизнь...    

Генеалогия рода >>

О башкирской Юрковке >>